[James Crowly]

И вновь я пишу вам, любовь моих очей. Надеюсь, что вы прочли мое письмо и теперь хоть на йоту, но уверены в том, что я люблю вас, и намерения у меня самые благородные. Ведь дело здесь, наверно, и не в том, чтобы показать эти мои стремления, чтобы вас в чем- то уверить или убедить. Я пишу вам для того, чтобы возродить в душах наших ту великую романтическую любовь, о которой мы, увы, давно забыли. Ибо на смену высоким идеалам, высоким побуждениям, прекрасным дамам и рыцарям в блестящих доспехах пришли материальный мир, порок и холод. А о таких словах, как честь, доблесть, а иногда и любовь мы узнаем, читая книги давно ушедших времен. А ведь что было выше, чем жизнь свою отдать за дело правое; что было прекрасней и романтичней, чем вытащить из ножен шпагу, скрестить ее со шпагой врага, осмелившегося оскорбить даму сердца. Какая из картин была мечтательней, нежели старого дуба у берега реки, лунной звездной ночи и юной пары, предающейся любви и наблюдающей за звездопадом, слушающей древние истории вдруг ожившего и распустившегося дуба. Что было прекрасней этого, моя милая незнакомка? Думается, что ничего.
Но так случилось, что мы перестали слушать свое сердце, перестали любить, следовать зову долга и чести. Мы даже перестали ненавидеть, став совершенно равнодушными ко всему происходящему и даже к себе. Мы перестали жить. Ибо все происходит до поры до времени. И равнодушие, пришедшее на смену любви, уйдет. А вместо него появится что- то новое, что опять изменит нашу жизнь и нас самих. Потому как что есть наша жизнь, если не череда сменяющих друг друга событий, предугадать которые никоем образом не представляется возможным.
Но вы, скорее всего, поспорите, мой белый ангел, сказав, что вся наша жизнь есть ничто иное, как происки судьбы, а мы сами всего лишь жалкие марионетки в ее руках. И все, что мы делаем, все, чего добиваемся, все наши взлеты и падения давно взвешены и измерены. Что ж, быть может, вы и правы. Может, именно судьба посылает нам испытания, чтобы узнать нас и сложить дальнейший путь, которого мы достойны. И этот ваш довод заставит задуматься вашего таинственного влюбленного.
Но я отвлекся, мой нежный друг, и, наверно, утомил напрасными, быть может, размышлениями о любви, о долге, чести, жизни и судьбе. Быть может. Но я искренне прошу простить меня за это, ведь мое стремление показать вам перемены было выше моего разума. Извините за все это и за то, что не сказал, как люблю вас. А, быть может, из всего письма вам нужны только эти три слова: « я люблю вас». Быть может, лишь они согревают ваше сердце, вашу душу. Быть может, моя любовь дала вам сил и надежд. Я только смею думать об этом, представляя, как вы распечатываете мои письма, как вы читаете их и улыбаетесь, или как с ваших ресниц медленно скатывается слеза. И это для меня было бы высшим счастьем. Потому остаюсь вашим таинственным влюбленным
Джеймс.