[PMR]

Повернувшись, я проводил ее взглядом. Возле мойки молчаливо стояли в очереди женщины, и дети в надежде разжиться оставшейся пищей, чтобы покормить своих домашних. В руках -баночки, кастрюльки. Время, отведенное на обед, истекало. Я, пододвинув к себе тарелку, попытался заставить себя есть. Но что-то по-прежнему мне мешало. И тут я остро почувствовал на себе взгляд. Вновь посмотрел на людей у посудомоечной стойки и встретился взглядом с мальчиком лет восьми, стоявшим в очереди. Одет он был в шортики и в поношенную, не первой свежести, маечку. На ногах не по размеру сандалики. Ножницы давно не касались его головы. Наблюдал он за мной, видимо, давно. Глаза светились нескрываемой радостью. Приглядевшись, я узнал его.
Это был мальчик из многодетной семьи, живущей на нашей улице. Звали его Сергеем. Поманив рукой, я обнял его и усадил возле себя. Сердце мое защемило, к горлу подкатил комок. Вспомнил своих сыновей, отвезенных вместе с женой на Украину, к бабушке. Мои товарищи за столом с интересом стали наблюдать за происходящим. Придвинул к нему тарелки. Он жадно кинулся на еду и, через мгновенье; остановившись, попросил забрать с соб.ой оставшуюся пищу маме, ¥ Л. младшей сестренке и братику. Я успокоил его, сказав, что найдем поесть и его родным. Бойцы, как по команде, придвинули к нему, почти не тронутые тарелки с едой.

Поев, Серёжа поведал свою недетскую историю. Из его рассказа мы поняли, что папа с соседом тушили, после обстрела, горящий дом, а в них стреляли какие-то люди. Соседа убили, а папа лежит раненый в тираспольском госпитале. Все очень испугались, мама решила оставить дом и уехать. Сейчас их временно разместили в гостинице и при первой возможности вывезут из города. У них есть бабушка в России, и они поедут к ней.