[PMR]

— Помню,— говорит Чернокозов,— он особенно -заинтересовался одним эпизодом из моей жизни.
Дело было в июле 1918 года. Германские и белогвардейские войска заняли Ростов, Новочеркасск, а затем Александровск-Грушевский, где я жил в это время. Что же делать? Тогда мы, большевики, начали организацию подполья в тылу у белогвардейцев. У моего отца на старой квартире устроили типографию, установили связь с командованием 15-й Советской армии Южного фронта. Передавали нашим сведения о деникинских войсках, а из политотдела армии получали материалы для листовок и прокламаций. Связь со штабом армии держал я. Не раз приходилось переходить ночами через линию фронта, чтоб передать нужные сведения. Работать было опасно: в городе по домам рабочих были расквартированы белогвардейские части, каждую ночь людей забирали, устраивали обыски.

Однажды явились ко мне. До самого утра рылись в сундуке, в постелях, на чердаке, в чулане, отдирали половицы. Перелистали все книги. И вот в одной детской книжке нашли между листов мой партийный билет, выданный Пятигорской организацией.
— Так ты член партии? — обратился ко мне офицер контрразведки.
Вижу, что скрывать бесполезно.
— Да,— отвечаю.
— Большевик?
- Да.
— Собирайся!

Забрали вместе со мной отца, дядю, деда.
Всех четверых загнали в коридор здания контрразведки и приставили двух часовых. Понимаю, что расстрела не миновать. Сидим. Отец говорит мне:
— Скинь, сынок, ботинки, новые ведь. Жаль, все равно они отнимут, а я отнесу, хоть братья поносят, ведь еще трое, кроме тебя, дома остались.
И заплакал.