[PMR]

«Отец» Николая Островского

Как-то зашел ко мне один из товарищей, доцент Борис Николаевич Васильев.
— Ты хорошо помнишь, — спросил он,— роман «Как закалялась сталь»?
— Раза три читал. Как будто помню.
— А помнишь из действующих лиц Хрисанфа Павловича Чернокозова? Так вот, найди о нем в романе, а потом забегай ко мне. Я тебе кое-что сообщу.
Я взял в руки роман, перелистал его и нашел то, что искал.
«Под тенью размашистых деревьев, в уголке террасы—группа санаторцев. За небольшим столом читал «Правду», тесно сдвинув густые брови, Хрисанф Чернокозов. Его черная косоворотка, старенькая кепчонка, загорелое, худое, давно не бритое лицо с глубоко сидящими голубыми глазами — все выдает в нем коренного шахтера. Двенадцать лет назад, призванный к руководству, краем, этот человек положил свой молоток, а казалось, что он только что вышел из шахты. Это сказывалось в манере держаться, говорить, сказывалось в самом его лексиконе.
Чернокозов — член крайкома партии и член правительства.; Мучительный недуг сжигал его силы — гангрена ноги. Чернокозов ненавидел больную ногу, заставившую его уже почти полгода провести в постели...
— Это и есть твой товарищ по комнате? — тихо спросила Жигирева Чернокозова и кивнула головой на коляску, в которой сидел Корчагин.
Чернокозов оторвался от газеты, лицо его как-то сразу просветлело.
— Да, это Корчагин. Надо, чтобы вы, Шура, с ним познакомились. Ему болезнь понавтыкала палок в колеса, а то бы этот парнишка сгодился нам на тугих местах. Он из комсы первого поколения. Одним словом, если мы парня поддержим,—а я это решил, то он еще будет работать...
— Чем он болен? —так же тихо спросила Шура Жигирева.
— Остатки двадцатого. В позвонке нелады. Я тут с врачом говорил, так, понимаешь, опасаются, что контузия приведет к полной неподвижности. Вот поди ж ты!
— Я сейчас привезу его сюда,—сказала Шура.
Так началось их знакомство. И не знал Павел, что двое из них —Жигирева и Чернокозов —станут для него людьми дорогими и что в годы тяжелой болезни, ожидавшей его, они будут первой его опорой».