[PMR]

Может спать привычно генерал-кретин,
кончился обычно бунт еще один.
Отчего ж жандармы не ушли с утра,
караулят жаркий пепел от костра?

Отчего ж упрямо, злобою светясь,
Те, что выживают в пламени разрух,
по стране витает их творений дух.
в сторону жандарма смотрят сотни глаз?

Сбоку наблюдает все босой мужик.
Азбуки не знаешь, так чего ж поник?
Мог ли шеф-сутяга все это понять?
Книги — не бумага, шрифт или печать.

Шеф его ругает, на язык остер.
Он не отвечает — смотрит на костер.
Может разгореться от огня костра
жажда правды в сердце ярче, чем вчера?

И когда кидали в пламя книжек строй,
ясен не тогда ли парню стал Толстой?
Кто с ним совладает? Это ж темный люд.
Ветер завывает, дует, зол и лют.

Развевает жаркий пепел на весь мир:
Пушкин и Петрарка, Горький и Шекспир.
Сила книг бесстрашных, звяканье оков,
по свободе жажда, к истине любовь.

Дух негодованья, слово, стих и песнь.
Странное свиданье? Иль единство есть?
Степи вековые, сила бурных рек,
говоры иные, тишь библиотек...
Да, сплетал все это в пламени костер,
кто хотел увидеть, помнит до сих пор.

Вот сегодня город — речь идет о нем:
был пустырь огромный, вырос светлый дом.
Это нам знакомо в стороне родной:
вот и клуб районный, город небольшой.

Лампочки пылают, льется яркий свет,
и народ встречает: в добрый час, поэт!
Люди — коренасты, на скамьях сидят.
Наш писатель, здравствуй, что ты скажешь, брат?

1957