[Дерипаска]

Зима. Россия. 30-е годы. Голод. Мороз -30. По двору бежит бедно одетый мальчик с охапкой хвороста, за ним несется дворник в шапке и телогрейке.

Мальчик бежит и думает: «Нет, ну так решительно нельзя. Я из хорошей семьи, я хочу учиться, саморазвиваться. Хочу, в конце концов, быть, как мой любимый писатель Эрнест Хэмингуэй — мужественным, сильным… На пляжах Кубы ловить рыбу. А не от дворников в этом городе убегать».

Куба. Жара. Эрнест Хэмингуэй, действительно, мужественный и сильный, сидит на пляже и пьет из горла ром, окруженный жаркими кубинками. Хэмингуэй думает: «Нет, это — не жизнь. Никакого героизма тут нет. Народу ничего не нужно, 24 часа в сутки жара, мозги плавятся, женщины толстые. Вот, быть бы сейчас в прохладном Париже с моим другом Андре Моруа — мы бы с ним выпили хорошего французского вина, зажгли бы камин и проговорили бы до ночи о вечном».

Париж. Прохладно, неделю льет дождь. Андре Моруа сидит в своей мансарде, выпивает третью бутылку коньяка, в постели дремлют две парижанки. Моруа чертыхается и говорит: «Нет, это не жизнь. Это декаданс какой-то. Симуляция. Вот, был бы я сейчас в холодном Воронеже, нашел бы своего друга, великого писателя Андрея Платонова, мы бы с ним сразу бы по сто грамм настоящей русской водки, и сразу бы были ближе к вечности… Вот это — жизнь.»

Воронеж. Зима. Мороз. Голод. Андрей Платонов, в шапке и телогрейке, несется по воронежскому двору за мальчиком и думает: «Б**! Догоню, убью нах!!!!».

[Г---ен]

Ты издеваешься над моей непросвещенностью так? Я уж было поверила, что Платонов дворником работать стал в 30хх. Начиталась, хотя у меня другие вообще дела были)) Можно было и без даты...легенда гласит - в конце жизни. А это 40-50.

[Дерипаска]

Гретхен писал (а)

Начиталась, хотя у меня другие вообще дела были

конечно другие - прочитаь трилогию Лукьяненко.