[PMR]

Капитан, солдаты, зрители — весь народ в который раз покатился со смеху, глядя на этот триумвират, с трудом сохранявший равновесие, и выслушивая необыкновенное предложение старика, предложение тем более неосуществимое по нашим тогдашним законам, что молдаванка, вздумавшая выйти за цыгана, была бы немедленно и жестоко приведена в чувство, а цыганка и вовсе не считалась за человека.

— Ну что ж, дедушка, — сказал капитан, подмигивая толпе, — дело серьезное, надо подумать. А где же это ваше сокровище? Девица где?

— Ккак хххде? Дда вот она!.. Осмотри ссам... здесь она, ссынок.

— А что?! — возопила старуха и попыталась подбочениться. — Рразве не видно, что я девица? Может, кто-то нне верит?..
Трудно описать невообразимое веселье, поднявшееся при этих словах. Раздались крики: «Слава тебе, дева пречистая!»

— Что, возьмешь эту молодушку? — обратился капитан к Баро.

— Возьму! Возьму, твое величество!

Тут мальчик, который до сих пор стоял потупившись возле самого короткого из четырех колов, вдруг встрепенулся и жалобно закричал:

— Меня возьми, тетенька! Меня! И я хочу жениться!

— Ввозьму, ммаленький, — успокоила его сердобольная старуха, язык которой окончательно стал заплетаться. — И ттебя ввозьму, и его ввозьму; я ввас оббоих ввозьму!

Снова хохот.

— Ох, довольно! Помираю со смеху! — выдавил капитан. — Давайте уже кончать. Берите жениха, ребята!..

Шел второй час бурного веселья в преддверии мучительной казни несчастных цыган. Казалось, на сей раз колы наконец напитаются их кровью... но нет! неожиданно вмешалось новое обстоятельство.

Окруженный конной свитой, на дороге показался постельник Шарпе, который, призванный письмом господаря, возвращался из венгерской земли.

Народ, хорошо знавший боярина и тепло вспоминавший о нем, особенно когда не приходилось постоянно иметь с ним дело, заволновался. Послышались возгласы: «Да здравствует постельник!»

Капитан поспешил подойти к руке боярина.

— Что вы здесь шумите, братцы? — спросил постельник.

— Да вот, наказываем этих бродяг. Не постыдились даже на твой дом посягнуть, твоя светлость.

Боярин бросил взгляд на приговоренных.

— Как? И этот мальчуган с ними?

— Это он, он подучил нас, вельможный пан! Пощади, твое величество! — снова забился Баро в руках палачей.

— Врешь, фараон! Такой малыш не может быть вором1 Освободишь его и пришлешь ко мне домой, слышишь, капитан?,.