[PMR]

Оказавшись в доме постельника, он первым делом оценил удобства нового своего жилища после превратностей лесной жизни; сравнил свою грубую крестьянскую рубашонку с изящным дорогим далматиком, в который нарядил его йоргу тотчас по прибытии в Сучаву; припомнил тумаки и колотушки, на которые так щедры были гайдуки, и сопоставил их с почтением, которое ему оказывали ныне все слуги, именуя не иначе как барчуком,— словом, он попал из сермяжников в бархатники, и это быстро помогло ему забыть об убитом отце.

Осмотревшись, Миху понял, что у постельника было еще два названых сына, куда более близких сердцу боярина,— Лука и Йоргу; мальчик сообразил и то, что постель-пик, быть может, полюбил бы его, не будь рядом ненавистных соперников.

Увидев мечущегося в лихорадке Луку, Миху сказал себе: «Хоть бы этот помер для начала!»

Зависть — одно из чувств, которые укореняются и крепнут в нас прежде всех остальных.

Библия, неизменно возвышенная в своих иносказаниях, свидетельствует, что зависть явилась уже в сердцах первых земных детей — Каина и Авеля. Великая истина заложена в этом!

Миху был. в комнатах, когда итальянский лекарь бранил мерзостную ворожбу тетушки Деспы,— и обрадовался. Но до его слуха дошло и обещание лекаря приготовить научное лекарство — и он опечалился.

* — Дядюшка Йоргу,— обратился Миху к письмоводителю, ударяя мячом оземь,— перец вредит ранам или пользует?

— Как же не вредит, дурачок, ежели от него плоть горит! Недаром валахи называют его лютеницей!

— А кто такие валахи?

— Это народ, живущий в соседнем княжестве.

— Так, значит, горят раны от перцу?

— Еще бы!

.Через некоторое время доктор прислал пузырек с мазью розового цвета, наказав Иоргу смазать раны больного перед сном и оставить так до другого дня, а там, мол, видно будет.