Основой этой теории послужили взгляды великого немецкого лингвиста Вильгельма Гумбольдта, а ее сторонниками в XX веке были немецкий языковед Лео Вайсгербер и американские этнолингвисты и специалисты по индейским языкам Эдвард Сепир и Бенджамин Уорф.

Согласно этой теории, люди, говорящие на разных языках, видят мир по-разному, следовательно, каждому языку соответствует своя логика мышления.

Гумбольдт утверждал, что язык — это своеобразный «промежуточный мир, находящийся между народом и окружающим его объективным миром». Каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, из которого можно выйти только в том случае, если вступаешь в другой круг. Поскольку восприятие и деятельность человека целиком зависят от его представлений, то его отношение к предметам целиком обусловлено языком. Но мышление не просто зависит от языка вообще, — оно до известной степени обусловлено также каждым отдельным языком. В разных языках знаки — это не различные обозначения одного и того же предмета, а разные видения его. Наиболее яркие примеры связаны со словами, обозначающими цвета, в разных языках: синий и голубой в русском, blue, Blau, bleu — обозначения одним словом в английском, немецком и французском языках. У некоторых африканских племен есть только два слова для названия цветов: одно для «теплых» (красный, оранжевый, желтый) и одно — для холодных (голубой, фиолетовый, зеленый).

Таким образом, слово — это знак, но также и особая сущность, находящаяся между внешними явлениями и внутренним миром человека. Изучение иностранных языков — это приобретение новой точки зрения, нового взгляда на мир.

Если попробовать заменить слова языков знаками наподобие математических, то это будет просто сокращенный перевод, охватывающий только незначительную часть всего мыслимого.

Эдвард Сепир заявлял, что миры, в которых живут различные общества, — отдельные миры, а не один мир, использующий разные ярлыки. Язык по-своему членит действительность, и человек находится во власти конкретного языка. Реальный мир строится на языковых нормах данного общества.

Бенджамин Уорф считал, что поведение людей объясняется лингвистическими факторами. Он начинал свою деятельность как инспектор по технике безопасности и поэтому приводил в подтверждение своей теории факты из этой области. Например, рабочие спокойно курили у пустых цистерн для бензина, так как на них было написано Empty gasoline drums (Пустые цистерны для бензина), хотя на дне всегда скапливались остатки горючего и образовывался опасный газ. Люди в своем поведении ориентировались не на опасную ситуацию, а на табличку с успокаивающей надписью. То же касалось прилагательного inflammable (горючий), которое американцами толковалось «негорючий» (in — префикс отрицания, flame — пламя). В настоящее время его заменили более ясным flammable.

В своих экспедициях по изучению индейских языков Уорф обратил внимание на языковые особенности индейцев племени хопи. В частности, если в европейских языках различаются форма и содержание (ведро воды, кусок мяса), то у хопи такого различия нет: в подобных случаях они используют только одно слово, где заключены оба понятия (вода и ведро). Аналогичным образом они не абстрагируют числа от фактов и предметов.

Из подобных наблюдений ученый заключил, что понятия времени и материи не даны из опыта всем людям в одной и той же форме. Они зависят от природы языка. Грамматика и логика не отражают действительности, а видоизменяются от языка к языку. Уорф выразил эту крайнюю мысль в следующем высказывании: законы Ньютона и его взгляд на строение вселенной были бы иными, если бы он пользовался не английским языком, а языком хопи.

Лео Вайсгербер, еще один последователь Гумбольдта, полагал, что сущность языка — в превращении мира «вещей в себе» в содержание сознания человека. Язык — ключ к миру. Это сетка, наброшенная на внешний мир, и человек познает лишь то, что создает язык.

Слово выражает понятие о предмете, а не обозначает конкретные предметы. Например, Unkraut (сорняк), Obst (фрукты), Gemüse (овощи) — не ботанические понятия (как крапива, яблоки и морковь), а чистая идея, порождение человеческого мозга. Если нет специального обозначения, то нет и соответствующего содержания в языке. Своеобразны обозначения предметов и явлений в различных языках:

Русскому слову нога во многих языках Европы соответствует по два слова для разных частей ноги (leg — foot, Bein — Fuss, pied — jambe).

Считается, что у эскимосов имеется до 100 названий снега, а у арабов до 500 названий для лошадей и для верблюда. В настоящее время многие лингвисты считают, что это большое преувеличение.

Во многих случаях такое разнообразие связано с тем, в основу наименования объекта может быть положен любой из признаков объекта в зависимости от значимости его в обществе.

Сторонники гипотезы лингвистической относительности абсолютизируют языковое своеобразие разных народов и проистекающее из этого своеобразие национального мышления (например, стереотипные представления о русских о немцах, французах, англичанах, китайцах и т.д. в некоторой степени верны), а приверженцы тождества логических и языковых категорий абсолютизируют единство логики мышления, лежащей в основе национальных грамматик. Истина, очевидно, посередине.

Язык как промежуточный мир можно уподобить очкам с цветными линзами. Если у одного человека линзы розовые, он видит все в розовом цвете, голубые — в голубом, но очертания предметов для всех будут одинаковые.

Хорошо, что из этого следует: не надо заменять слова из, скажем, родного языка словами из другого для сохранения самобытности или наоборот надо для глоболизации мышления...

[Боевой маг]

Costinform писал (а)

Хорошо, что из этого следует: не надо заменять слова из, скажем, родного языка словами из другого для сохранения самобытности

Русские классики, а также Даль (очень не любивший заимствования из иностранных языков) - наверно испытали бы разрыв сердца, глядя, как пополняется современный разговорный лексикон компьютерным жаргоном.

vladoos, классная тема.
Про другие языки я не знаю, но когда мы ребенка обучали грамоте, я немного порылась в информации о русской азбуке.

Выснила, что русская азбука, просто уникальна. В ней большое смысловое содержание. Сами буквы звучали, например, Д -добро, Г -глаголь, Ж- живете, М - мыслите. Во время чтения азбуки вслух эти звуки произносили на каждом занятии и каждый ребенок, пока не был утерян смысл, понимал такие азбучные истины. В русской азбуке зашифровано послание славян. Буквы в алфавите писались не строчку, как мы привыкли, а в столбик. И если их прочесть ( аз, буки,глаголь, добро и т.д.) и перевести на современный язык, то примерно получается:

«Я знаю буквы: письмо это достояние. Трудитесь усердно, земляне, как подобает разумным людям – постигайте мироздание! Несите слово убеждённо: знание – дар Божий! Дерзайте, вникайте, чтобы сущего свет постичь!».

И это каждый раз говорили дети!

Буква "Я", которая определяет нашу личность, оказалось в самом конце алфавита. Нам в детстве наверное всем говорили, что "я" - последняя буква в алфавите, тем самым принижая личность. Все наверное чувствовали дискомфорт от этого. И правильно чувствовали, потому что эта буква до реформ была первой. Следовательно, личность занимала достойное ей место.

А сейчас у нас не язык, а сплошное клише, ничего не несущее.

Сравнить фразу "Будьте милосердны" или "имейте сочувствие"...
Мимо первой фразы вряд ли пройдешь равнодушно. А во второй можно и послать... Или беременая женщина - некоторым это совсем ничего не говорит. А по старорусски НЕПРАЗДНАЯ. Правда же возникает совсем другое отношение к женщине?
Уже всякий поймет, что она трудится, вынашивая ребенка.

Современный русский язык имеет мало общего с своим старо-славянским источником. Современный русский язык это фактически церковно-славянский язык появившийся в церковной среде для осуществления богослужений. Церковно-славянский язык испытал сильное влияние греческого и латыни. Так что на период завершения формирования современного русского языка, коим считается пушкинский период, русский язык уже тогда на 70% состоял из греческо-латинских заимствований. Так что многие слова которые мы считаем исконно русскими таковыми не являются. Гораздо ближе к славянскому языку украинский и белорусский. Но для нас эти языки кажутся смешными из-за сильных различий в фонетике. Произошло это из-за того, что из всех славянских языков русский претерпел одни из самых сильных трансформаций. Особенно сильным было влияние греческого языка.

Борьба за чистоту русского языка велась всегда именно потому что русский язык всегда находился под очень сильным влиянием других языков. В основном это были доминирующие культуры. Сперва это было влияние Византии, затем просвещенной Европы, а теперь пендосии.

В этом нет ничего плохого. Язык лишь отражение сущностей объективной реальности. Но количество слов ограниченно, а количество сущностей бесконечно. Имя сущности позволяет использовать его в мыслительных процессах. Но для того что бы дать имя сущности нужно его увидеть. Это делает наука, культура или философия. Она определяет дает определение сущности и обозначает его символом - именем. После этого на базе описания одной сущности строятся описания других более сложных сущностей.

И так далее. Кто первых изучил открыл и описал сущность тот и дает ему имя. Оно расходится по миру и зачастую входит в другие языки сохраняя ту форму которую имя имело на том языке, на котором сущность была открыта.

Мы очень сильно отстали от запада в информационных технологиях. И все что мы можем делать это только заимствовать у них технологии и догонять в развитии. Придумывать свои названия техническим понятиям и определениям бывает довольно утомительно, потому как мы слишком сильно отстаем. Поэтому слова обозначающие на английском заимствуемую сущность входит в русский язык с незначительными трансформациями как термин обозначающее данный конкретный термин. Про это словарное значение в исконном языке не берется в рассмотрение. Русский язык обретает новое слово. И это острая необходимость для технологического развития страны.

Но были в нашей истории и обратные примеры. Первые полёты человека в космос были были передовыми достижениями нашей страны. И такие слова как "спутник", "космонавт" стали международными. При чем войдя в английский язык слово "sputnik" означает исключительно искусственный спутник земли, космический аппарат. В то время как врусском языке слово спутник имеет несколько других родственных значений: тот, кто вместе с кем-л. находится в пути, в дороге или перен. то, что сопутствует чему-л., неразрывно связано с чем-либо то, что находится, произрастает, встречается вблизи чего-л., вместе с чем-либо, а так же небесное тело, движущееся вокруг какой-л. планеты, звезды.

Как мы видим что английский язык заимствовал только одно значение этого слова, именно только того которое отсутствовало в английском языке. Ведь до этого никто и никогда не запускал спутников в космос. И до того момента пока этого мы не сделали никто не знал наверняка, что это возможно.

То же самое но только в более крупном масштабе происходит в области информационных технологий. До того момента пока американцы не создали технологии которые они создали мы даже не знали что такое может быть. Гипотетически мы могли это помыслить, но практически это обретает форму только тогда когда языковыми сущностями начинают пользоваться на практике.

Вывод один нужно учить больше иностранных языков. Полиглоты, знающие десятки языков, были не редкостью сотни лет назад, да и в наше время их немало.

Но у полиглотов есть один «секрет»: чем больше языков они осваивают, тем легче даются им последующие. Обычно полиглот не может знать в совершенстве более 25 языков, причем ему приходится все время освежать свои знания: языки забываются.

Древние говорили: сколько языков ты знаешь, столько раз ты человек. Таким многоликим человеком был Джузеппе Гаспаро Меццофанти (1774 — 1849), сын бедного плотника, ставший кардиналом. Он знал по разным источникам от 30 (в совершенстве) до 100 языков. Английский поэт Джордж Байрон проверял Меццофанти, «это лингвистическое чудо… на всех языках, на которых знаю хоть одно ругательство… и он поразил меня настолько, что я готов был выругаться по-английски». Кроме основных европейских языков он знал в совершенстве венгерский, албанский, древнееврейский, арабский, армянский, турецкий, персидский, китайский и многие другие языки, причем легко переходил с одного языка на другой.

У монолингва — человек, владеющий только одним языком, существует очень прочная связь между мышлением и языком. И лишь когда появляется основа для сравнения — иностранный язык, тогда «мысль освобождается из плена слов» (русский лингвист Лев Владимирович Щерба)

Справедливо замечено: кто не знает хотя бы одного иностранного языка, тот ничего не понимает в своем собственном.

vladoos, Вы конечно правы, но такой чисто научный подход нарушает мое очарование старорусским языком.

У меня есть словарь,и я иногда наслаждаюсь старинным словом.

Так, ну хорошо, русский язык - это смысловое содержание, духовная пропитка так сказать, английский - техническая (да и не только) терминология, что еще надо?..

Zozo писал (а)

У меня есть словарь,и я иногда наслаждаюсь старинным словом.

У меня есть старинные тексты махабхараты в оригинале с русской транскрипцией. Когда читаешь их, то дрожь пробирает от осознания того, что эти слова точно так же звучали более 6 тысяч лет назад.

Так, ну хорошо, русский язык - это смысловое содержание, духовная пропитка так сказать, английский - техническая (да и не только) терминология, что еще надо?..

Почему вы так все однобоко разбили? Статья совершенно о другом. Мы мыслим словами своего языка. Таким образом мы конкретизируем понятия и строим логические конструкции. Мыслить без слов то же возможно, но вот строить логические конструкции таким образом невозможно. Обучаясь новым языкам мы формируем новые нейронные связи в мозге для достижения тех же результатов, но новыми методами. Это часть когнитивного развития человека. Новые языки позволяют нам мыслить по новому. А таким образом дают интеллектуальное преимущество и просто делают умнее.

Что поразительно, так это то, что сам факт знания другого языка уже повышает уровень интеллекта.

Знание другого языка лишним никогда не будет и всегда будет на пользу человеку.