[PMR]

Иван Григорьевич сидит передо мной, его подслеповатые, много раз перенесшие конъюнктивит, глаза слезятся, он вытирает их и продолжает: "А потом был военный госпиталь в городе Кобленце". Мне кажется, что я сейчас сойду с ума от этих его невыразительных фраз: "А потом был..."
За каждым этим названием стоит смерть, нечеловеческие муки и унижения. Куда там дантовскому аду!

В военном госпитале Кобленца из него вновь качали кровь для немецких солдат. Кровь брали часто и большими дозами -после процедуры в глазах темнело и пошатывало. И все же, здесь условия были более человеческие. Не было такого контроля, как в концлагерях, за детьми присматривал немец-добряк, который часто подкармливал их. При этом он всегда с жалостью и с невыразимой тоской наблюдал, как они молниеносно поедали овсяную кашу й вареный картофель. Брус очень любил картофель. А однажды он сбежал. В собачьих ящиках, в полуразбитых эшелонах, проехал всю Германию, Польшу, до России оставалось рукой подать, но его ловят и возвращают назад, в Германию. И я вновь слышу из уст Ивана Григорьевича:

"Потом я работал на фирме, производящей красители. В небе носилась разноцветная пыль и все мы были похожи на маленьких обезьянок".

И вновь он с ребятами-земляками из Винницкой области совершает побег. На этот раз удалось добраться лишь до Франкфурта-на-Майне. Первый же попавшийся полицейский разглядел в них беглецов, хотя они и были в гражданской форме. Может быть, Брус бы и увернулся от полицейского, но замешкался, пробегая мимо хлебной лавки. Голоден был.

До выяснения обстоятельств поместили его в лагерь для беглецов под номером 146747. Он предусмотрительно назвал вымышленную фамилию - Иващук, белорус.