[Пирвам]

Анастасия Петровна писал (а)

Кстати, отказаться от потребления мяса достаточно легко (из собственного опыта), пару месяцев и организм привыкает, забывается вкус, проходит еще время и становится противно от одного вида и запаха мяса... При этом ограничения минимальны, разнообразить питание, сделать его полноценным абсолютно не сложно, главное захотеть. А шашлычек можно сделать и из заменителей мяса, например сейтана или соевого гуляша, при этом вкус практически ничем не отличается, и получаешь на выходе, удовольствие, здоровье и ....все живы, что немаловажно.

Накрылась моя утка по пекински ...........но я имею , что сказать тебе вегганище---- читай классику --

Лиза, пойдем обедать?

- Мне не хочется. Я вчера уже обедала.

- Я тебя не понимаю.

- Не пойду я есть фальшивого зайца.

- Ну, и глупо.

- Я не могу питаться вегетарианскими сосисками.

- Ну, сегодня будешь есть шарлотку.

- Мне что‑то не хочется.

- Идем. Аппетит приходит во время еды.

- Приходит или проходит?

- Приходит.

- Нет, проходит.

- Что это все значит?

- Говори тише. Все слышно.

И молодые супруги перешли на драматический шепот. Через две минуты Коля понял в первый раз за три месяца Супружеской жизни, что любимая женщина любит морковные, картофельные и гороховые сосиски гораздо меньше, чем он.

- Значит, ты предпочитаешь собачину диетическому питанию? - закричал Коля, в горячности не учтя подслушивающих соседей.

- Да говори тише! - громко закричала Лиза. - И потом ты ко мне плохо относишься. Да, я люблю мясо. Иногда. Что ж тут дурного?

Коля изумленно замолчал. Этот поворот был для него неожиданным. Мясо пробило бы в Колином бюджете огромную, незаполнимую брешь. Прогуливаясь вдоль матраца, на котором, свернувшись в узелок, сидела раскрасневшаяся Лиза, молодой супруг производил отчаянные вычисления.

Копирование на кальку в чертежном бюро «Техносила» давало Коле Калачеву даже в самые удачные месяцы никак не больше сорока рублей. За квартиру Коля не платил. В диком поселке не было управдома, и квартирная плата была там понятием абстрактным. Десять рублей уходило на обучение Лизы кройке и шитью на курсах с правами строительного техникума. Обед на двоих (одно первое - борщ монастырский и одно второе - фальшивый заяц или настоящая лапша), съедаемый честно пополам в вегетарианской столовой «Не укради»,[250] - вырывал из бюджета пятнадцать рублей в месяц. Остальные деньги расплывались неизвестно куда. Это больше всего смущало Колю. «Куда идут деньги?» - задумывался он, вытягивая рейсфедером на небесного цвета кальке длинную и тонкую линию. При таких условиях перейти на мясоедение значило - гибель. Поэтому Коля пылко заговорил:

- Подумай только, пожирать трупы убитых животных! Людоедство под маской культуры! Все болезни происходят от мяса.

- Конечно, - с застенчивой иронией сказала Лиза, - например, ангина.

- Да, да, и ангина! А что ты думаешь? Организм, ослабленный вечным потреблением мяса, не в силах сопротивляться инфекции.

- Как это глупо.

- Не это глупо. Глуп тот, кто стремится набить свой желудок, не заботясь о количестве витаминов.

- Ты хочешь сказать, что я дура?

- Это глупо.

- Глупая дура?

- Оставь, пожалуйста. Что это такое, в самом деле?

Коля вдруг замолчал. Все больше и больше заслоняя фон из пресных и вялых лапшевников, каши и картофельной чепухи, перед Колиным внутренним оком предстала обширная свиная котлета. Она, как видно, только что соскочила со сковороды. Она еще шипела, булькала и выпускала пряный дым. Кость из котлеты торчала, как дуэльный пистолет.

- Ведь ты пойми! - закричал Коля. - Какая‑нибудь свиная котлета отнимает у человека неделю жизни!

- Пусть отнимает, - сказала Лиза, - фальшивый заяц отнимает полгода. Вчера, когда мы съели морковное жаркое, я почувствовала, что умираю. Только я не хотела тебе говорить.

- Почему же ты не хотела говорить?

- У меня не было сил. Я боялась заплакать.

- А теперь ты не боишься?

- Теперь мне уже все равно.

Лиза всплакнула.

- Лев Толстой, - сказал Коля дрожащим голосом, - тоже не ел мяса.

- Да‑а, - ответила Лиза, икая от слез, - граф ел спаржу.

- Спаржа - не мясо.

- А когда он писал «Войну и мир», он ел мясо! Ел, ел, ел! И когда «Анну Каренину» писал - лопал! лопал! лопал!

- Да замолчи!..

- Лопал! Лопал! Лопал!

- А когда «Крейцерову сонату» писал - тогда тоже лопал? - ядовито спросил Коля.

- «Крейцерова соната» маленькая. Попробовал бы он написать «Войну и мир», сидя на вегетарианских сосисках?

- Что ты, наконец, прицепилась ко мне со своим Толстым?

- Я к тебе прицепилась с Толстым? Я? Я к вам прицепилась с Толстым?

Коля тоже перешел «на вы». В пеналах громко ликовали. Лиза поспешно с затылка на лоб натягивала голубую вязанную шапочку.

- Куда ты идешь?

- Оставь меня в покое. Иду по делу.

И Лиза убежала.

«Куда она могла пойти?» - подумал Коля. Он прислушался.

- Много воли вашей сестре дано при советской власти, - сказали в крайнем слева пенале.

- Утопится! - решили в третьем пенале.