[Veritas]

Еще одна вечная тема в афганских разговорах – та Большая Война. «Русские воевали… по-человечески, – говорит Наджибула. – Я недавно одного доктора-талиба привез в Ташкент. Он на рынке увидел сгущенное молоко и страшно обрадовался. Помнишь, говорит, Наджибула, когда мы с советскими воевали, все наши рынки были завалены дешевой русской тушенкой и сгущенкой. Советские первым делом хотели накормить, не то что американцы. Мы, когда видели в небе самолет Ил-76, так и говорили: «Молоко летит». А когда американцы вошли в Афганистан, я работал тогда на радио «Свобода» и как-то поехал с вояками на операцию делать репортаж. Целую неделю мы провели в одном автобусе. Жара стояла под 50 градусов. Я однажды ужасно захотел пить и полез в портативный холодильник, где остывали бутылки с водой. А меня американец ударил по руке и говорит: «Не смей! Это только для нас». Я посмотрел на него и сказал: «Русский никогда бы так не сделал. Он бы последним поделился». Американец страшно обозлился и кричит мне: «Ты агент КГБ!»

(Еще необычнее разницу между американцами и русскими обозначил мне начальник районного отделения кабульской полиции, бывший выпускник Московской академии МВД господин Самсор: «Американцы меня даже в Вашингтон вывезли на специальные курсы, и все допытывали: «Ну почему вот вы своих русских врагов любите, а нас нет? В чем секрет?» Я им говорю: «У вас чашки для чая большие». «А при чем здесь чашки?» – опешила я. «Понимаете, у американцев все большое, потому что они считают себя больше и выше других. Мы, мол, великая империя! У них… как это?» «Мания величия?» – подсказываю я. «Вот-вот. А у вас, русских, и чашки для чая обыкновенные, и говорили вы с нами на равных. Нет в вас американской заносчивости и высокомерия».)

Афганцы до сих пор «перевоевывают» ту войну. «Если б вы, русские, не лезли к нам в душу со своим социализмом…» – «Если б вы не трогали религию…» – «Если б не поубивали пуштунских лидеров, а за кровь здесь не расплатишься…» – «Если б вы поддержали не таджикское меньшинство, а пуштунское большинство…» «Это как в семье, – говорит Наджибула. – Нельзя одного ребенка к груди прижать, а других обижать. А советские только с проклятыми таджиками на севере братались и только для них дороги и электростанции строили». «Это для вас, пуштунов, они проклятые таджики, – возражаю я. – А для нас они – понятные и предсказуемые соседи. Свои, одним словом». «Вот и сидите теперь со «своими» таджиками! – горячится Наджибула. – Если б русские пришли к пуштунам с миром, им бы Афганистан на блюдечке преподнесли!» «Дождешься от вас – на блюдечке! – огрызаюсь я. – Пуштуны всегда были воинственным народом. Ни англичане, ни русские, ни американцы – никто вас взять не мог. Вы рождены для битвы». «А знаешь, почему никто нас взять не смог? – спрашивает Наджибула. – Потому что никто и никогда не интересовался этим бедным народом и бесплодной землей. Нефти, газа и сокровищ тут нет. Зато Афганистан, граничащий с Пакистаном, Ираном, Китаем, Индией и бывшей советской Средней Азией, – это военный плацдарм, уникальная стратегическая территория, за которую бились веками». – «Ну да, всем нужен полигон, а на полигоне хоть трава не расти!» – «Точно. А взять нас можно только по-хорошему».

…Ночь опускается на Кандагар, жаркая ночь, полная бессонных страхов и воя бешеных собак, которые стаями бродят по городу. В кромешной темноте (электричества, как обычно, нет) я ворочаюсь с боку на бок в комнате, где спят женщины и дети. «А я ведь когда-то научный коммунизм преподавала, – вдруг раздается с соседней лежанки голос Шахзоды, тоже мучимой бессонницей. – Хорошее время было! Студенты взятки давали». Я задыхаюсь от смеха в подушках. «Мы тогда думали, что научный коммунизм – это когда все деньги наши!» Засыпаем мы только на рассвете, когда со всех местных мечетей раздаются крики муэдзинов, призывающих на молитву.