Сухой закон
 

Инициатива полного запрета на алкоголь, получившая в народе название «сухого закона», принадлежит Скандинавским странам: в 1912 г. прекратила производство, ввоз и торговлю хмельной продукцией Исландия, в 1919-м этому примеру последовала Финляндия*. В том же году вето на водку, а также на вина крепостью выше 12 градусов наложила Норвегия.

Финляндский сейм еще в 1907 г. принял решение о запрещении на подведомственной ему территории торговли спиртными напитками, однако правительство царской России отменило этот прогрессивный акт.

Такой поворот событий нанес ощутимый экономический урон не только внутренним, но и внешним монополиям, контролировавшим производство и сбыт спиртных напитков. Оказавшись на грани банкротства, владельцы спирто-водоч-ных предприятий Скандинавских стран путем подкупа, шантажа, угроз намеревались девальвировать основные положения «сухого закона».

Достичь этой цели им самим не удалось. Тогда в борьбу с антиалкогольным законодательством суверенных государств включились Франция, Испания, Италия — мировые экспортеры алкогольсодержащей продукции, заявившие, что при условии невозобновления импорта вин в северные страны в качестве ответной меры будет прекращена закупка исландской и норвежской рыбы — основного продукта международной торговли северных морских держав.
Ситуация осложнялась еще и тем, что резко возрос контрабандный ввоз спиртного: в Норвегию (с 1912 по 1923 г.) — почти в 30 раз, в Финляндию (с 1919 по 1926 г.) — в 35 раз. Расширилось и «легальное» его потребление — по рецептам врачей, при проведении религиозных обрядов. Все это, вместе взятое, заметно снижало эффективность «сухого закона», что в конце концов привело к его полной отмене в Исландии — в 1923 г., в Норвегии — в 1926, в Финляндии — в 1931-м.

Америка и сухой закон
Богата драматическими событиями история «сухого закона» в США. Его принятию предшествовала мощная волна антиалкогольного движения. В 1891 г. первая национальная конференция активистов движения за трезвость призвала к запрету спиртного. В 1913-м с требованием внести соответствующую поправку -в Конституцию Соединенных Штатов «Лига против питейных заведений» и «Женский христианский союз трезвости» организовали пеший марш на Вашингтон.

Повсеместно на промышленных предприятиях, прежде всего в машиностроении, металлургии, на транспорте, рабочих и служащих под угрозой увольнения «агитировали» отказаться от употребления спиртных напитков, что, по замыслу предпринимателей, должно было обеспечить рост производительности труда и повышения качества продукции.

В 1917 г. в США вводится запрет на производство, транспортировку и продажу напитков, содержащих более 0,5% спирта. Спустя два года ратифицируется 18-я поправка к Конституции о «сухом законе», и с 1920 г. она вступает в силу. Этот трехлетний период фактически уже существовавшего «сухого закона» дал поразительные результаты: почти в шесть раз сократилось количество смертей на почве пьянства, резко вниз пошла кривая преступности, прогулов, алкогольных психозов и т. п.

Однако начиная с 1921 г. в стране невиданных масштабов достигли контрабандный ввоз спиртных напитков и их подпольное -производство. По неполным данным, в 1920—1924 гг. количество нелегальных винокуренных заводов увеличилось с 4,7 до 10,4 тыс., подпольных пивоварен — с 21,1 до 124,7 тыс.; специальными подразделениями полиции изъято 56,8 тыс. перегонных аппаратов. В течение пяти лет к ответственности за приготовление и сбыт запрещенной продукции привлечено свыше 200 тыс. человек.

Разгул контрабанды, увеличение тайного производства алкогольных напитков в США, возросший уровень преступности, финансовые затруднения (Федеральное казначейство ежегодно теряло примерно 500 млн. долларов дохода от налогов с алкогольного бизнеса, а на борьбу с нарушителями «сухого закона» расходовало не менее 50 млн. долларов), недовольство фермеров, не имевших возможности сбыть излишки зерна, цены на которое постоянно падали, — все эти одновременно проявившиеся последствия «сухого закона» обусловили в 1932 г. его отмену.

Россия до 1917 года и сухой закон

В России к введению в 1914 г. «сухого закона» все слои общества психологически были уже подготовлены. За закрытие винной торговли на городских и сельских сходах проголосовал весь народ. Надежды властей на то, что «сухой закон» не получит всенародной поддержки, не оправдались. В этом проявилась высокая сознательность рабочих и крестьян, бескомпромиссная последовательная борьба передовой русской общественности за отрезвление народного быта. По результатам исследований, проведенных по инициативе Общества русских фабрикантов и заводчиков, в течение трех месяцев после принятия «сухого закона» производительность труда на 171 предприятии страны с общей численностью 215 тыс. человек повысилась в среднем на 9,2%; в Москве невыходы на работу и прогулы по сравнению с соответствующим периодом 1913 г. уменьшились у рабочих мужчин на 46,8%.

В дальнейшем эта положительная тенденция, несмотря на ряд неблагоприятных факторов, связанных с началом первой мировой войны, сохранялась: в 1915 г. производительность труда в промышленности России выросла на 9,3%, прогулы снизились на 27—43%. Кроме того, почти в 20 раз сократился процент алкогольных психозов, более чем в 10 раз — количество смертей от алкоголя. Улучшилось материальное положение населения: всего лишь за восемь месяцев действия «сухого закона» прирост вкладов в сберегательные кассы составил 261,7 млн. руб. против 6,5 млн. за соответствующий период предыдущего года.

«Теперь, — писал доктор медицины А. Мендельсон, — когда над Россией проделан опыт отрезвления, длящийся уже более года, опыт, вызывающий восторженное изумление у наших заграничных друзей: англичан, французов, шведов, когда опыт со всеми его благодетельными последствиями переживается сознательно всем населением, дальнейшая добровольная трезвая жизнь получила в свою пользу аргумент, равного которому не было в истории человечества». Эти слова ученого подтверждались и данными научных исследований, полученными в 1915 г. в результате массового опроса жителей многих губерний России: 84% из них заявили о целесообразности навсегда сохранить «сухой закон».

СССР и сухой закон

После свершения Великой Октябрьской социалистической революции большевики активно поддержали расширение и углубление трезвеннического движения в стране. В декабре 1919 г. Совет Народных Комиссаров принял постановление «О воспрещении на территории РСФСР изготовления и продажи спирта, крепких напитков и не относящихся к напиткам спиртосодержащих веществ», где предусмотрены жесткие меры наказания за изготовление, сбыт и приобретение самогона, за появление в общественном месте в нетрезвом виде.

Выступая за решительную борьбу с самогоноварением, В. И. Ленин на X Всероссийской конференции РКП (б) в 1921 г. подчеркивал, «что в отличие от капиталистических стран, которые пускают в ход такие вещи, как водку и прочий дурман, мы этого не допустим, потому что, как бы они ни были выгодны для торговли, но они поведут нас назад к капитализму, а не вперед к коммунизму...» (ПСС, т. 43, с. 326).

Предпринимаемые Советским государством усилия в борьбе с пьянством принесли определенные положительные результаты, однако самогоноварение не только продолжало существовать, но и прогрессировало. В 1922 г., например, было зарегистрировано 94 тыс. случаев самогоноварения, а два года спустя, в 1924-м, — уже 275 тысяч. Ущерб, наносимый народному хозяйству этим незаконным промыслом, составил 235 млн. руб. В одном только 1923 г. на изготовление самогона израсходовано 808 тыс. т. зерна.

В этих условиях из соображений экономического порядка государство ввело винную монополию, рассматривая ее как исключительную, временную меру: в 1922 г. в продажу поступила 20%-ная, в 1924 — 30% и в 1925-м — 40%-ная водка. Но даже открытие свободной продажи водки и других алкогольных напитков в первое время существенно не отразилось на их душевом потреблении. Лишь много лет спустя уровень потребления спиртных напитков в нашей стране значительно возрос.

Ныне осуществляется целый комплекс организационных, административных, правовых и воспитательных мер, направленных на борьбу с пьянством и алкоголизмом.

В. И. КЛИМЕНКО, научный сотрудник Отдела исследования общественного мнения АН МССР